Жил на свете Хомяк
Полосатый, как моряк
Полосатый от того
Что в тетках у него
Была африканская зебра.

Был он воистину добр и мил
Имел даже вид приглядный,
Но так уж там повелось:
Свято верили все кругом
Раз хомяк – значит жадный.

Жил Хомяк без родителей.
Те в наследство оставили:
Удостоверение шофера-любителя
Пустой чемодан
Синий платок в горошек
Два портрета семейной ценности
Антимоль от кошек
(это вроде защиты)
Одну книгу
Один стакан
Правда, разбитый.

Антимоль был одолжен соседу
В обмен на пять хлебных крошек
Сосед был страшный брюзга
И ужасно боялся кошек
Он подвесил средство над входом,
Надеясь, что те испугаются.
Но, разумеется, не подумал,
Что антимоль это тонкая штука
Что от ветра он выдыхается.

Потом сосед переехал.
Он затребовал назад
Свои хлебные крошки
И всучил антимоль Хомяку.
Раздраженно заметив:
«В округе не было ни одной кошки
Послушал вас,
Дышал антимолем весь год.
И разумеется зря. Вот!»

Хомяк слушал безропотно
Сложил в узелок крошки
(Одну остался должен)
Весь следующий год
Зверствовали кошки.
Антимоль-то выдохся
И перестал работать.

Все тамошнее общество
Пребывало в святейшем убеждении
Что Хомяк – банкир
Случился такой казус так.

Однажды, некий мсье Тапир
Был проездом из Франции.
Он заехал в город на пир
Или для махинации
С ценными бумагами
Или заказать партию апельсин
Из Марокко.
Первым делом он, разумеется
Снял себе Лимузин
И тут ненароком
Вспомнил, что шофера забыл дома.
Ну, бывает, что в этом такого.
Стоит мсье Тапир, изучает авто
Вдруг видит – идет Хомяк
Во фраке. Ну и что
Что тут такого?
Был на свадьбе у бобра.
Не пил ни грамма
Трезв и чист.
Опрятен.
Весьма приятен.
Чудо, а не хомяк.
Мсье Тапир сказал «Так-так
Возьму-ка я Хомяка в шоферы
На моей вилле во Франции
Во фраках ходят даже лифтеры.
В общем, подходит по всем параметрам»
И взял
А оклад положил громадный
Правда, заплатил в двадцать раз меньше.
Ибо был он немножко…
Впрочем, не будем об этом.

С той поры целых три дня
Разъезжал в лимузине Хомяк
Был во фраке, отменно пах
Смущал девиц только так
Своим жгучим взглядом,
Но больше, правда,
Авто и нарядом.
(Ах, девицы, им бы только
Влюбиться…)
В ту порy весь белый мир
И решил что он банкир
Поговаривали, правда,
Что он наследный граф,
Но этот слух быстро утих
Ибо в тех местах
Не жило ни единого графа.
А банков было много
Консервных
Заводов тоже
Но какая разница, боже!

Любопытно ль любопытным читателям
А другим просто так
Узнать, кем работал Хомяк?
Не был он ни банкиром, ни графом
Не был шофером
И не был лакеем
Был ни вахтером
И ни брадобреем
Не был солдатом,
Ни даже поручиком!
А работал Хомяк в магазине.
Грузчиком.
В общем, баклуши не бил
Работу свою любил.
Ел по средам пирог с судаком
Болтал с ним о том, о сём
Судака домой провожал
И был это его единственный друг.

А случилась дружба не вдруг.
Раз Судак задолжал
Некой Щуке
Она была добра
И долг передала
Сама же умыла руки.
Засим стал Судак
Должником Кабана
Тот поставил его на счетчик
И была бы концовка
Безбожно грустна
Не встреть судак Хомяка.
(Ведь копейка Судака
Стала очень велика
Превратилась в миллион
А Кабан-то был силен…)
Стали думать они и гадать
Проводили за этим все ночи
Как же долг Кабану отдать
Если денег – не очень?
Весь Судак пересох и поник
А Хомяк исхудал от бессонницы
Стал он бледен и тонок,
Как нежный тростник
Что к земле удрученно клонится.

А в соседней квартире
Жила пара ежей
И была у них юная дочь.
Она красила лапки
Зеленой гуашью
Пропадала где-то всю ночь
А в то утро пришла
Как бы лучше сказать…
Ну, не то чтоб сама ни своя…
В общем лысой пришла,
Сбрила колючки…
И в осадок упала семья.
А упала солидно, надо сказать
Затрясла при этом весь дом
И от этих торнадо
Под Хомяком
Заходил стул ходуном.

Да вдобавок ко всему
Прям по голове ему
В переплете темной кожи,
От родителей тоже,
Небольшой, но пухлый том
Упал
Ничего не сломал
А мог
Ведь Хомяк-то занемог
От ночного бдения.
И от этого удара
Иль от потрясения
Вмиг Хомяк прозрел
Живо тапочки надел
И рысью в магазин.
Антикварный.
Там заведовали Овца
И коварный
Крот
Это была семейная пара
Жили дружно,
Жили не спешно.
Хотели детей.
Объяснять, наверно, не нужно
Что безуспешно.
Она вязала шерстяные носки
На продажу
Он копался в земле -
Был археологом.
Скупали старинные ценности
Торговали гуталином подпольно
Жили безбедно
Жили привольно.

В тот день было душно.
За прилавком была Овца
Она равнодушно
Вязала носок
Плевала в потолок
Время от времени
Огрызками подсолнечного
Семени
Был на ней сарафан в цветочек
Спицы между копыт
Да в кармане овечьей шерсти моточек.
Хомяк ворвался солидно и круто.
«Потише, товарищ!» –
Сказала надуто
Сморенная жарой Овца.
Хомяк бухнул перед ней том
Она закончила ряд до конца
Отложила носок на потом.

Дышал Хомяк тяжело
Был от бега устал и мокр
И воды с него натекло
Литра три.
Промолчала Овца,
Но внутри
Затаила черную злость.
Лишь съязвила она
«Вы, простите, бобер?»
В голове ее пронеслось:
«Вот мерзавец,
Испортил ковер
Но тебе это с рук не сойдет»
Улыбаясь елейно
Наклонилась вперед
Деликатно взяла в руки том
Описать невозможно
Что случилось потом
Как она изменилась в лице
Три минуты стояла
С распахнутым ртом
Теребя бахрому на чепце.

А Хомяк произнес
Запыхавшись, поспешно
«Я Бобром не являюсь, конечно
Но был на свадьбе его как-то раз
Ему там еще заехали в глаз
Салатной ложкой
Я посидел немножко
Угостился черной икрой
Сказал тост и пошел домой».

Но что за чудная книга
Попала в руки Овцы?
Что за наследство оставили
Хомяку его праотцы?
Не верьте если не хотите
(Мне вот самой не верится)
То был трактат о Нефертити
Написанный ее современницей.

Как нежна и добра вдруг стала Овца!
Чудесное преображение!
Не сходила улыбка с ее лица
И во взгляде сквозило смирение
Она нежно пропела
«Мой милый Хомяк,
Вы прекрасны как розовый сон
Мне продать эту книгу сущий пустяк
И получите вы миллион!»

Но коварство Овцы не знало границ
Она научилась ему у Крота
Отдав Хомяку миллион
Сама получила два.
Вполне возможно и больше
Но дельце провернули в Польше
И сокрыли результат
Сами же сделали ноги
Чтоб избежать затрат
И не платить налоги.
Из-за мечты о детях
Сначала рванули в Кению
Там была подпольная клиника
По искусственному оплодотворению.
Через год появился
Малютка Овце-крот
Своими бараньими рожками
Всем он доставил хлопот
Ибо Крот заподозрил измену
Он пилил Овцу:
«Откуда рога?! У меня их нет
У тебя тоже! Признавайся овчина,
С кем ты делила ложе?!»
Он пилил ее дни и ночи
И отпилил полноги, между прочим.

Вот таким манером
Стал Хомяк миллионером
И пробыл им ровно день.
Потому что по утру
Все на счет перевел Кабану
Подписавшись «от Судака»
А затем поспешил на работу
Разгружать машину песка
И о деньгах не грустил ни на йоту.

Злая, черная молва
Сетью город оплела
Говорили что Хомяк
Только с виду лишь простак
Будто жирный куш сорвал,
Антикваров обокрал.
Был он жаден и жесток
Беспощаден, одинок
Скуп, богат, но от него
Не добьешься ничего.
(Слух пустила тот Овца
Про него как подлеца
Чтоб никто их не просек
И забыли про налог.
Слухов ведь не избежать:
Надо ими управлять!)

***

А тут во всей округе
Случился Карнавал!
Весь город оживился
И дружно ликовал.
Все лавочки ломились
От разного тряпья
На пике моды были
Костюмы: соловья,
Свиньи и трясогузки.
Портнихи дружно шили
Машинками стуча
Без жадности струились
Жоржеты и парча.
В труде и липком поте
Провел народ весь год
Чтоб в праздник карнавала
К себе узреть почет
(От пышности костюма).
Лишь только страж порядка
На все взирал угрюмо,
Да дворники представили
Что завтра убирать
Все конфетти и мусор.

Да наш Хомяк вздыхал,
Печален был и грустен.
Все дело было в том
Что с самых ранних лет
Любил он нежно Карнавал
А в этот год открыв
Шкатулочку в серванте
Узрел, что денег нет.
Вздохнув, он сам себе сказал:
«Пойду в костюме хомяка.
Да навещу сегодня Судака
Быть может он
Составит мне компанию»

Судак сидел на чемоданах.
И в час по расписанию
Он отбывал.
Небрежно затянувшись папироской
Он кашлянул и так сказал:
«Хомяк, мой милый,
Сегодня уплываю я
В далекие края.
Возьму с собой
Лимона и текилы
И искупаюсь в северных морях.
Костюмы мошки или соловья
Видал я в расписных гробах
И ярко-белых тапках».

Узнав про беды друга
Он, перед тем как убежать
Дал в долг ему костюмчик судака
Да два картонных синих круга
Затем движеньем плавника
Он прокричал ему «Пока»
И укатил
Толь к северу, толь к югу.

Была у Хомяка мечта
Он так мечтал
Однажды, хоть бы раз
Хоть на одном из тысяч Карнавалов
Средь масок, где в толпе
Кружатся белка и синица
Олень и барс и даже дикобраз
Печальный волк и пьяная жарптица
Порхать как синий мотылек.
И взяв за лапку теплую соседа
Лететь по кругу, по спирали света
Все выше вверх,
И вширь и вдаль
И растворится в этом свете.

Заслуживал несчастный наш Хомяк
Столь мрачной доли?
Надел он фрак, что дал Судак
И крылья, словно крылья мотылька
Из двух кругов картонных
Сзади присобачил.
Он их раскрашивать уж было начал
Да краски кончились.
Вот полкрыла
И было голубым
Остаток – тускло-синим.
Судак, Хомяк и крылья –
Это грустно.
Но так наивно и торжественно красиво!

А вечером по улицам он брел
Один совсем, но вроде бы со всеми
Кружился город, фонари, дома
Кружились вместе с ним
Под звук свирели
И где-то мерно звякал барабан.

Толпа втолкнула Хомяка в кафе
За столик кинула
И вроде расступилась.
И в этот самый миг туда вошла
Таща с собою шлейф из кавалеров
Одна прекрасная мадам,
А может мисс.
Ах как была она прекрасна!
Глаза бездонные
И кожа так атласна
А губы сладкие,
Как сливочный ирис.

За столиком в углу сидел Хомяк.
Блаженно он смотрел по сторонам
Смеясь тому, как маленький Червяк
Стриптиз танцует на столе,
Да как один подвыпивший Питон
В обнимку с Вшой
Танцует чарльстон.
И в такт он лапкой по столу стучал,
Мадам-мадмуазель совсем не замечал.
И именно поэтому она
Сама заметила его
И улыбнулась гордо:
«А что вон там за судачок
Сидит с такой нелепой морда?»

«Мадмуазель! Ведь то Хомяк!»
Ответил ей елейно ухажер:
«Но опасайтесь! Он добряк
Лишь с виду.
Его поганую природу
Знаю я. Об этом знают все
И все боятся.
Но я как рыцарь
Вас не дам в обиду!»
И так сказав, он начал подниматься
И принял позу боевую.
Да ус смахнул назад,
Да шапочку поправил он морскую
Да обнажил клыки.
(Клыки он сделал из картона
Они блестели в темноте.
Приклеил клеем ПВА
Да накрепко.
Теперь без ацетона
Их было бы не отодрать.
Он о клыках мечтал давно.
Да некуда их было надевать)

А иностранка так сказала: «О!
Это есть Великий Жадный Хомьяк?
Тогда своим божественным примером
Я покажу, как разводить миллионером»
И обольстительно направилась к нему.

И в совершенстве зная женские уловки
Она заливисто смеялась
И ножки стройные в чулках
Случайно оголяла
И даже мило обижалась,
Хмуря бровки
И так старалась,
Что уже устала:
Хомяк был неприступен как стена.

«Он так угрюм. И молчалив
И так насуплен, боже правый!
Но я уж своего добьюсь
Сейчас шампанского напьюсь
Да голову ему вскружу,
Еще чуть-чуть и я обворожу
И попадет он в мой капкан
Однако он действительно не прост
Так держится за свой тугой карман!»

И предложила иностранка тост.
И выставила плечико вперед
Сама воздушная, как нежное безе
И прошептала страстно, что умрет
Сейчас совсем без Риюнар розe.

Хомяк и так был бешено смущен.
Он трепетал, его бросало в жар
Купил бы ей он литр Риюнар
Да всякие другие разносолы,
Но денег-то всего у Хомяка
Хватило б на стаканчик пепси-колы
(Да на среднюю ванильную вафельку
Потому что только что
Он купил холодильник
И послал его тетушке в Африку
Да еще он лечил милосердно
Дворовую кошку от лишая
Да дал денег соседским цыплятам
На учебники в школу
Да и зарплата у грузчиков небольшая
Вот и денег осталось
Всего лишь на песи-колу).

Тогда Хомяк сказал, как мог
Что он бы угостил,
Но в жизни это Риюнар
Он никогда не пил.
А пить он любит только чай
И дома у него
Прекрасный сливовый пирог
Лежит не так давно.

Хомяк был редкий кулинар
И прямо с малолетства
Он знал десятки пирогов
И сто рецептов теста
Один таинственный секрет
Ему раскрыла мать
И всяк отведавший пирог
Не смог бы больше врать.
(не всем, а только хомяку)
Да позабыл бы про тоску
Вкусив кусочек пирога.
Но сам Хомяк не знал о том
Он думал что секрет
Всего лишь очень нежный вкус
Придаст его стряпне.

Мадмуазель кивала головой
И улыбалась:
Она любила сливовый пирог
(Сама себе она бы не призналась
Что чем-то сущностным
Хомяк ее привлек)
И двое вместе вышли из кафе.

На выходе ее поймал уж было
Тот самый призубастый кавалер
Одернув нервно брюки-галифе
Он иностранке выход преградил
И выставил клыки на обозренье.
Она же, показав свое презренье,
Сказала так: «Мосье миллионер
Меня позвал
В шикарный ресторан неподалеко
А вас, шери, прошу остаться тут
И не оказывать ненужная опека!»

И так сказав, она шагнула прочь
В прохладный сумрак карнавала
Где черным бархатом своим
Хвалилась ночь
Потом немножко помолчала
(Фонарь светил, как рыжий апельсин)
Мадмуазель невольно оглянулась
Спросив наивно: «Где ваш лимузин?»
И шубку подтянула ремешком.
Хомяк ответил: «Я пришел пешком
Куда чудесней, чем кататься на машине.
Когда-то я катался в Лимузине
Но мне родители твердили с малых лет
Приятнее прогулки перед сном
Машины не было и нет»

Мадмуазель сверкнув очами
Пришла в согласие с его речами
И сигарету попросила
Достав изящный свой мундштук
(их было у нее семь штук
Да не было, конечно, сигареты
И зажигалки тоже нету)
Хомяк конечно не курил
Но вот в костюме судака
Нашел остатки беломора
Потом поморщился слегка.
Но иностранка – вот умора -
Не ведав явно, что творит
Быстрей чем он сказал полслова
Да прикурив у огонька
Затяжку сделала. Слегка.

Ее спасло от смерти верной
Умение всему знать меру
А затянись она сильней
Печальней было б и больней
Ее родным и всему свету
(О дети-дети! Не курите сигареты!)

На кашль надрывный иностранки
Быстрей чем с горки съедут санки
Стремглав из тесного кафе
Рванулся рыцарь в галифе.
Руками он махал так сильно
Слюною брызгал так обильно
Что сам порядочно устав
Застыл, запутавшись в усах.
Усы роскошны и длинны
Так ниспадали к мостовой
Что рыцарь часто оступался
Ступая на усы ногой.
Хомяк наивно рассмеялся,
Да иностранка сквозь слезу
Сказала, всхлипнув «ха-ха-ха»
Она предвидела грозу
И взяв за лапку Хомяка
Скорей сбежала от греха.

У дома Хомяка
Был презабавный вид,
Клевала зернышки
У старой двери курица.
Мадам спросила ошалев
«Месье, простите, ваш дворец,
Наверно на соседний улица?
А это… как его?
Ваш хлев?
Иль домик для слуги?»
«Я здесь живу, мадмуазель,
Идемте кушать пироги»
Ответил искренно Хомяк.
«Простите… боже… как же так?
Миллионер и без дворца?
Здесь удивленьям нет конца!»

Они скользнули дружно в дом
И притворили дверь
И что-то делали внутри
До самого утра.
Но что случилось там потом
Я вам не расскажу.
(Хотя предположить могу
Что, в общем, пили чай)
Но только утром, невзначай
Коснулось солнце крыш
Мадмуазель взяла багаж
И уплыла в Париж.

***

Прошла зима, за ней весна
Промчалась, как состав,
И лето, затопив теплом
Дома парижских улиц,
От суеты мирской устав,
Приблизилось к концу.
Тогда как гордый длинный змей
По улице одной
Проехал черный лимузин
И подрулил к крыльцу.

“О дьяволица! Дверь открой!
Куплю тебе весь мир!” –
Воскликнул, выйдя из авто
Знакомый нам Тапир
Он был галантен, как всегда
Под мышкой он держал
Коробку с чем-то там внутри,
Бутылку Риюнар
И связку алых роз.
“Мадмуазель! Я вам принес
Отличнейший пирог!
А вы, проказница моя,
Не вышли на порог!
Я так устал, гонимый к вам
Любовью и тоской
Когда, прелестница моя,
Мне станете женой?”
«Ах, это вы опять, месье…
Ну, сколько вам твердить
Что нашей свадьбе никогда
Нет, никогда не быть!»
«О! О! Мадмуазель! Забыли вы
О данном мне недавно обещании?
Я ваши оплатил долги
И были вы согласны на венчание…»
«С одним условием, месье!»
«Ха! Пустяки! Не сложно мне
Достать для крошечки моей
Пирог Что Будет Всех Вкусней!»
«Вы принесли его?»
«О да!
Спустись ко мне моя звезда!»

Мадмуазель, насупя бровки
И гордо стоя на балконе
Ему корзину на веревке
Спустила вниз без церемоний.
Шампанское, пирог и розы
Послал Тапир, глаза прикрыл
И видел уж цветные грезы,
Когда с балконной высоты
На землю шлепнулись цветы,
Бутылка редкого розе
И следом сделав три кульбита
И жалко всхлипнув, пал пирог
“Месье Тапир, я так сердита!”
Мадмуазель сказала с пылом
«Пирог из слив воняет мылом
Не смейте больше никогда
Мне приносить такой еда!»

Так проходили день за днем
Летали пироги
С балкона в пыльные объятья мостовой.
Их ели кошки, ели воробьи
Ругались дворники
И даже постовой
Однажды сделал иностранке замечанье.
Месье Тапир уже пришел в отчаянье
И на недельку двинул к Югу
Чтобы развеяться слегка.
И там огромную услугу
Счастливый рок ему случайно оказал:
А именно, он встретил Судака
И тот ему в беседе рассказал
Про кулинарные шедевры Хомяка.

И вот по уши вдохновлённый
Собрав толпу друзей и слуг
Месье Тапир как стриж влюбленный
Предвидя встречу с Хомяком
Порхал как бабочка кругом.
Был беззаботен, как дитя
И говорил всем не шутя
Что скоро свадебный пирог
Примчит невесте на порог.
Мадмуазель ехидно улыбалась.

Но только лишь заря занялась
Месье поднялся в самолет
И прибыл к дому Хомяка
«О боже мой! Он здесь живет?!
В такой лачуге разубогой?
Великий Кулинар Хомяк?» -
Едва месье подумал так
Из дома собственной персоной
В одежде грузчика смешной
К Тапиру вышел наш герой.
(Он шел, конечно, на работу)
Схватившись слабою рукой
За стену старенького дома
Месье забился головой
И причитал в великом горе
Что-де прохвост Судак ему
Наплел лишь вздор да ерунду
Что это жалкая афёра
И что подсунули враги
На смех всем курам из округи
Не кулинара, а шофера.
И что божественной подруге
И даме сердца золотой
Придется прозябать навеки
И век не быть его женой
А оставаться девой старой.

Хомяк узнал месье Тапира
И улыбнулся очень мило
И в теплой лапке протянул
К лицу его платок в горошек
Месье им слезы промокнул.
«Хомяк! Я жутко огорошен!!
И горю моему нет края!
И я в печали умираю
У двери дома твоего!»
Хомяк не понял ничего.
«Месье Тапир какой вы бледный
Зайдите в дом, я чай целебный
Немедля вам налью»
«О! Разве может некий чай
Прогнать тоску мою!»
Хомяк же чай ему принес
От чашки шел парок
Лачугу оглядев, Тапир
В углу узрел – пирог!
«Пирог? Так-так!»,- сказал Тапир
«Гони его сюда»
И лишь он откусил кусок,
Прошла его беда.
Он завопил
«Хомяк! Родной!
Чего же ты молчал?
Скажи, пушистик, где же ты
Пирог такой достал?»
«Я сам испек его»
«А мне, мой маленький прохвост
Ты можешь спечь еще один?»
«Конечно же спеку»
«Шери!! Же тэм! Шерше ля фам!
Мерси тебе боку!»

Жуя пирог, с набитым ртом
Бубнил Тапир ему
Про свадьбу, про свою любовь
Красавицу жену.
Тапир сказал: «Она – сапфир!
Сияет как алмаз!
Своим прекрасным пирогом
Ты наше счастье спас!»

И пальцем жирным в пироге
Тапир порылся в портмоне
И выудил для Хомяка
Четыре медных пятака.
Затем достал на божий свет
Своей возлюбленной портрет.

Тут иностранки нежный фас
Хомяк узрел и вмиг погас.
«Мадмуазель?» – спросил Хомяк
«О да, Мадмуазель!»
«Мадмуазель что так прекрасна?»
«И ее кожа так атласна!!!»
«И губы сладкие, как сливочный ирис…?»
«Хомяк! Шери! Ты словно скис?
Куда, веселый мой хомяк
Улыбку спрятал и обмяк?
Приди в себя, моя душа!
Ну что невеста, хороша?»

Хомяк кивнул и вдруг спросил:
«А вы миллионер?»
Тапир откинулся на стул
И так заговорил:
«Миллионер я и не раз!
Могу купить, да хоть сейчас
Четыре новых лимузина
Иль выжать сок из апельсинов
И им наполнить целый океан
Могу на год в аренду снять
Какой-нибудь вулкан
И даже если захочу
Сегодня в космос полечу
На собственной ракете!
Короче, пухленький Хомяк
Могу купить я все на свете!
Могу купить себе дворец!
А может быть купить?
А то с красавицей женой
Нам негде будет жить…
Так-так.
Быть может Маракеш?
Бомбей? Нью-Йорк? Москва?
Мне в голову пришла еще
Французская Ривьера…»

Забыв про все, месье Тапир
В мечты по уши окунулся.
«Она хотела так миллионера» -
Вздохнул Хомяк и грустно улыбнулся.
И чая свежего Тапиру преподнес.

***

Мадмуазель, наморщив нос
Сказать опять хотела «Нет»,
От пирога не откусив.
Но в этот раз месье Тапир
Созвал к себе весь белый свет
И даже президента пригласил.
Мадмуазель была прилична
И отказать без проб публично
Конечно, не могла.

Тапир, окинув взором дам,
Затянутых в шелка
И кавалеров обозрев
Сиявших, как пятак
Своей возлюбленной
Нахально подмигнул
И официально обратился к ней:
«Сейчас пирог сюда внесут
Он Будет Всех Вкусней.
Мадмуазель его вкусив
Признается тотчас
И после этого, шери,
Венчают в церкви нас!»
Тут иностранка улыбнулась так ехидно,
Что даже президенту стало стыдно
И он в смущении закашлялся в платок.

А три жирафа уж внесли пирог
И поднесли, отвесив ей поклон.
От пирога кусочек откусив
Мадмуазель смертельно побледнела
И прошептала «Это он»
И медленно на пол осела.
Тапир смеясь воскликнул «да!»
Из-за колоны вытащил попа
И марш веселый Мендельсона
Сыграли громко три клаксона
(А поп на дудочке играл)

Тапир мадмуазель поднял
И, проявив заботу,
К колоне нежно прислонил,
О свадьбе громко объявил.
«Не раньше чем в субботу»,-
Шепнула слабо иностранка
И, взор туманный опустив,
Ушла, всех этим поразив.

***

Базар, базар!
Толпа, народ
Снует туда-сюда
Здесь можешь ты купить арбуз
Здесь продают слона
(украв его из цирка)
Одежда стоит три рубля
Плюс фирменная бирка
А если нужно соловья
То только заикнись
Его немедля принесут
Специально в фантик завернут
Бечевкой перевяжут
И даже воском смажут
(чтоб он не развернулся)

Вот кто-то рыбу предложил
Беззубо улыбнулся,
Но мимо шла Мадмуазель
Не замечая ни газель,
Что торговала медом
Не видя даже трех ежей
Что перед всем народом
Ковер составив из ножей
Задрав босые ноги
Скакали словно йоги.

Мадмуазель была одна.
Всего лишь час назад пришла
Она сюда с Тапиром
За марроканской свадебной фатой.
Мадмуазель была чудной
И замуж выходить
Желала по-чудному.
Потом Тапира «потеряла»
И просто-напросто сбежала
И вот брела совсем одна
Зачем не зная и куда.

Увидев в лавочке одной
Десятки разных масок
Она поближе подошла
И различила вдруг едва
Три всхлипа за прилавком.
Потом три всхлипа возросли
И в целый плач переросли
И громко в голос заревел
Тот, кто в той лавочке сидел.

«Смотри, смотри!», - сказала вдруг
Торговка в парандже
И показала белый лист
Все плача и скорбя.
«От бедного племянника письмо
Сегодня получила
Уж знала, что бывает в мире зло
Но почему же так несправедливо!
Ведь не обидит он и комара!
Поможет и коту и мышке!
А все на голову ему
Сплошные шишки
Но он божественно смирен
Аж сердце разрывается
Бывает грустно так вздохнет
И робко улыбается»
«Не плачьте тетушка»
«Дитя, я вижу ты добра
Позволь тебе я расскажу
Про горе Хомяка.»
«Хомьяк?»
«Хомяк – племянник мой
Мы виделись давно.
Но он исправно
В месяц раз
По почте шлет письмо.
А я из Африки везу
Старинное стекло
Да натуральных красок
Вот камни прямо с пирамид
Да ритуальных масок
Да безделушки, лазурит
Сушеных скарабеев
Вон видишь, там в углу висит
Одежда египтянок
С собой товара привезу
Да тут в Париже продаю.
Меня давно на рынке знают
И Зеброй Африканской называют.
Позволь тебя я угощу
Напитком Нефертити
Он кожу сделает свежей
Да будет блеск в глазах
Я вижу ты, Мадмуазель,
Ночь провела в слезах.»
«Я завтра замуж выхожу»
«А с мужем что, тоска?»
«Вы расскажите лучше мне
Про горе Хомьяка!»

«Да вот, поди, с полгода как
Нашел свою любовь Хомяк.
Он некую Мадмуазель
На Карнавале как-то встретил.
Мадмуазель его банкиром посчитала
А как что беден он узнала
Так сразу ноги унесла.
А тут пришел к нему один месье
И попросил: «Спеки-ка мне
Пирог, как можешь только ты»
(Пирог месье был для невесты нужен
Он ей готовил свадебный обед
А может даже завтрак или ужин)
Хомяк, до боли сморщив бровь
Узнал в мадам свою любовь»

Мадмуазель давно была в слезах
И Зебре тут она призналась
Что этой барышней являлась.
Спустя полгода поняла
Что тоже любит Хомяка
(да, очень долго доходило)
А деньги для нее давно
Уже не значат ничего.
И, в общем, кается она
Что дурой страшною была
Но завтра свадьба роковая
«И что же делать я не знаю»
И много разных вздохов-всхлипов
Объятий, поцелуев, криков
Восторга, радости и горя
И, в общем, ехать за три моря
Теперь готова для него
(как догадались все давно)

Уж тут рассказ я сокращу
Ее поездку опущу
Скажу лишь только что Тапир
От горя страшного запил,
Своей лишившись иностранки.
А пил он литры валерьянки.

Но тут коварная судьба
Не обошлась без шутки злой
А именно, хомяк решил
Покинуть дом родной…
Давайте же помолимся о том
Чтоб не покинул раньше времени
Свой дом!

***

Закутавшись до пят
В потертый черный плащ
Мадмуазель к нему
По улицам спешила.
Одну прохожую она остановила
Спросить где домик Хомяка.
«Ой, шла б ты, девка, от греха!
Хомяк ведь изверг и злодей
Он душит праведных людей
И зло хохочет, сделав больно
А ты, глупыха, прямо в пасть
Его стремишься добровольно!
Он в логове своем сидит
Да тихо из окна глядит
А сам с утра до ночи
Все зубы остро точит!»

Мадмуазель рукой махнув
Да опустив глаза
По улице опять бежит,
На встречу ей – Коза.
«А где Хомяк живет, простите?»
«Туда вы лучше не ходите!
Давно он отрастил себе
Клыки длиной по метру
Он красит их в багряный цвет
Вонзая прямо в жертву!»

Мадмуазель метнулась тут
В одну из местных лавок
Сказали ей: «Хомяк ваш плут!
Он мерзок, дик и гадок!
Стоит огромный ржавый чан
В его подвале старом
Он ловит девственниц и кровь
Их в этот чан сливает
И говорят, что выпив кровь
Он жутко воет вновь и вновь!»

***
Тем временем Хомяк
От горя, спору нет,
Собрал отцовский чемодан
Чтоб ехать с ним в Тибет.
Свет выключил
Закрыл плотнее газ
Платочек повязал себе в горошек
И дверь тихонечко прикрыл.
На фоне красного закатного светила
Его фигурка скорбно уходила
О маленький, в полосочку Хомяк!
В платке в горошек
И с огромным чемоданом!
Ты скрылся за углом,
А в этот миг
К твоей лачуге иностранка подбежала.
О, боги-боги!
Кровь из сердца моего!
Она, конечно, не застала никого!
Лишь записочку нашла:
«Я уехал навсегда»

И листья клена, медленно кружась
К порогу дома плавно облетали
На красный их ковер
Беззвучно опустилась иностранка.
Она увидела, как между серых плит
Последние травинки прорастали
И тихо так готовились к зиме.
И где-то там, в небесной синеве
Рождались капельки осеннего дождя.
Она подумала: «Быть может уходя
Он думал обо мне. А может о дороге.
И этих ледяных и серых плит
Последними касались его ноги…
Моя любовь, пусть Бог тебя хранит»

Вдруг добрый голос Хомяка
Донесся как издалека
Она застыла, словно истукан:
«Я дома позабыл стакан
Его родители мне в детстве подарили
Спасибо, что меня вы навестили.
Как муж, как свадьба, слышал я…»
«Хомьяк! Ведь я любить тебя»
Она лишь нежно прошептала
И тут улыбку увидала
Что в его сердце орхидеей расцвела.

***
Сбежав от всех насущных бед
Они уехали в Тибет.
И где-то там,
Средь гордых гор Тибета
Они взлетели по спирали света
Все выше вверх,
И вширь и вдаль
И растворились в этом свете…